V.Iksanov

Владимир ШИЛИН. Образ таможни в искусстве литературы и кино.

Вижу выцветший флаг над таможней…

Анна Ахматова.

1.

Николай Васильевич Гоголь один из первых долгожданных классических авторов, создавших художественный образ мытаря. Коллежский советник Павел Иванович Чичиков в известной степени преуспел на службе в таможне. В галереи социальных портретов поэмы «Мертвые души» он явился персонажем, снискавшим славу ловкого чиновника и дельца. С точки зрения мастера в иллюстрированных событиях, происходящих на границе, сохранены и богатство юмора, и предельная степень наблюдательности. И что немало важно неограниченны возможности приобщиться к истории литературного героя. Воочию познать те специфические вещи, которые по части закрытости, обществу не афишировались. Оказаться в гуще событий погранично-таможенного досмотра…

Подивиться и контрабандному провозу, и другим тайным перемещениям …

Павел Чичиков в рекомендациях не нуждается. Он весь на виду и так близок читателю, что кажется реальным, не постановочным персонажем. За ним столько всего, что не приходится удивляться наличию душевных изъянов и противоречивостей.

Натура ловкая, постоянно приспосабливающая к изменениям и, похоже, угрызениями совести не мучается. Да и когда найдется время заглянуть вовнутрь себя. Услышать голос совести, даже перекреститься некогда накоротке, впопыхах, между делами. В нем сознание почти атеистическое, а в душевных исканиях вовсе пропащее, далёкое от раскаяния.

И другим он быть не может, потому что точно знает, что вершит свою удачу… в эпоху мздоимства, которая и крепость, и основа государственности. Время афер по-своему копирует себя и в этом вряд ли находится отличие нынешнего от прошлого. Когда в обиходе присутственных мест, измышления « Не подмажешь - не поедешь. Рука – руку моет» - что-то вроде заклятия. Да и Русь давно не правежная, но без пресловутых «борзых щенков» не живет, не кланяется, не работает.

…. Всегда казенные чины в своем стремлении создавать среду благоприятного обитания, проявляют находчивость и завидную расторопность. Всегда приноровятся. Взять, хотя бы, к примеру, извечные «чиновничьи хвори»: и казнокрадство, и местничество, и сращивание государственного интереса с частным - целый перечень социальных пороков. Они даже не упрятаны за «врачебной тайной», но умышленно «не лечатся» веками. Нигде так много не говорят о коррупции, как в России…её деяния клянут, но о калёном железе забывают вмиг, как только речь заходит о высокопоставленной персоне.

.

Понятно, что о данной проблеме можно говорить бесконечно, искать причину общенационального изъяна. Злую и бескомпромиссную правду. Одно дело искать, другое решать.

Не потому ли читателю кажется актуальным порассуждать о похождениях человека, скупщике мертвых душ. Его поведение за гранью разума , и «аршином общим не измеришь», и в досмотровую роспись не проставишь: всё загадка и тайна, и поиск ответа, очевидно, затянулся на многие лета.

Как грустно осознавать, что многие закономерности - в печали не свершенных дел.

Не всегда история находит своего разоблачителя. И здесь насыщенный темперамент, и деловитость героя, казалось бы, граничащая с абсурдом самой затеи, как покупка «товара», не представляющего ровным счетом ничего, прах, бумажную закорючка - есть ключ к пониманию мира чистогана, в котором даже «мертвая душа» становится предметом сделки…

По ходу сближения авторской идеи с действительностью, а у Гоголя она органична, литературные выводы автора признаются занятием небезопасным. Предупредительно запретным. Писатель понимает, что его « перо так толкается об такие места, что цензура ни за что не пропустит».

Будем признательны русскому Гомеру.

Так прекрасно ориентироваться в лабиринтах государственной границы мог свой, посвященный в её тайны, осведомитель правды. Не потребовалось даже избыточного описания, весь послужной список мытаря Чичикова поместился на двух листах печатного текста. Но за лаконичной формой - верный взгляд. Натура обнажена с такой силой, что веришь каждому превращению - от страстного стремления к наживе - до беспечной, свойственной русскому характеру – неосмотрительности. Авось, нас, не поймают! Почти по современным лекалам – пусть у нас всё будет и ничего за это не будет! С позиции нынешних приоритетов Чичикову не хватило самой малости - маскировки, особой мимикрии Корейко. И хотя это персонаж иной формации, но роднит их чувство близкое, передаваемое по наследству. Ставит в разряд единомышленников. Хотя различия существенны!

Неслучайно, именно, в наше замечательное время разоблачителю подпольного советского миллионера Остапу Бендеру поставлен памятник. И скорее, не как литературному герою, а борцу за дензнаки. Ему суждено выполнить свою историческую миссию - стать олицетворением, прикрытием спецоперации по первоначальному накоплению капитала.

Мысль понятна, но не всё можно вычислить. Даже гений земного масштаба не смог предугадать разворота птицы-тройки в сторону всеобщего грабежа, коей явилась беспрецедентная по цинизму приватизация народной собственности. Наверняка в горниле её «разборок» Чичиков оказался бы в положении статиста. Не более, и ему составителю мелких афер вряд ли хватило бы сил стать в один ряд с современными небожителями.

Вообще, в объективе писательского прицела, при пристальном рассмотрении он скорее тот, кому Гоголь намечал путь преображения. Наверное, он предполагал выковать человека прогрессивных взглядов. Мечтал наделить превосходными качествами. Поставить на борьбу с силами зла и обмана. Это была альтернатива писателя заглянуть в будущее… Чичиков, «не сгори» он в топке рукописного второго тома, вполне мог явиться в образе Мессии. Но остался мелким пошлецом, ярким шедевром русской словесности и образцом коррумпированного мытаря.

« Припряжем подлеца », - мечтательно говорит писатель, усаживая Чичикова в повозке, летящей в будущее. Сделаем так, чтобы родился в нем человек великого героического дела, чтобы повел Россию по пути прогресса.

«Что несёшься, как дурная, Русь ты - тройка озорная, колокольчиком звеня, то пугая, то маня... Мимо хохота и бреда. Хорошо ли, плохо ль это? Но куда-то вдаль и вдаль, грусть моя ты, да печаль, радость в хохоте и звоне. Хороши вы, чудо кони милой матушки Руси. Ох ты, Господи, спаси» (Саня Грех).

.

Кураж творца не обрел бы форму совершенства, не возвысь он своего любимца до высот признания, измени стилю языка и поведи разговор в примирительной манере.

Неожиданно, и мало предполагая, автор «Мертвых душ» становится основоположником чиновничьего уклада, норм таможенной этики. С риском для репутации, крепко цепляет «образцового» служителя границы. Что не могло ни сказаться на отношении официальной власти. Факт опошления русского характера и дискредитацию должностного лица пытались сгладить, перевести в русло отдельных, не характерных для системы случаев. Обрядить в одежды провинциальных и далеких от столицы социальных напряжений.

Можно долго рассуждать о расшифровке таможенного дела, объясняя это занятием мало хлопотным, но на практике все гораздо сложнее. Очевидность цензурного запрета была реальна. Подобного рода поэтическая проза, в которой узаконивалось присутствие скандальных фигурантов, занятых контрабандным промыслом - много не приветствовалась. Действовала корпоративная закрытость, ведомственная целесообразность под грифом «для служебного пользования».

… Известный Павел Иванович Чичиков, по замыслу, весьма преуспел в похождениях на государственной службе, выказал недюжинные способности. Оказался смекалистым и бойким молодцом. Его вездесущая расторопность способствовала многим его успехам. Благодаря выдержке выработал невозмутимость и стойкость характера.

Неожиданным образом, на границе появился человек особой хватки и предприимчивости…

Пошла молва о ценном приобретении казенным ведомством. Ведь подобный чиновник начальству всегда в радость и гордость за него волнительна.

Истинно штучный товар. Самородок!

«Надобно сказать, что эта служба составляла тайный предмет его помышлений. Он видел, какими щегольскими заграничными вещицами заводились таможенные чиновники. Какие фарфоры и батисты пересылали кумушкам, тетушкам и сестрам».

На поприще таможенного дела Павел Иванович оказался как рыба в воде. Хищник со щучьей повадкой, а то чисто - пескарь, премудрость хранящий. Сплошь мимикрия! Чувство среды и локтя. И это всё о нем …и сотоварище, которого привлёк для махинаций. Негоже, без помощника прибыльное предприятие начинать ... Рискованно, да и опасно!

Они всегда шагают рядом для нужд прикрытия и захвата! Николай Гоголь предвосхитил притчу о Левии Матфее, трансформировав поведение Чичикова в противоположном ключе, задав ему иной путь, должностного преступления…

Неоднократно сказано и не единожды проверено, что таможня – учреждение тонко выстроенное, почему-то обывателю кажущееся местом сплошного притеснения. На деле основу составляет аналитический центр контроля и поиска контрабанды. Потому в её рядах преуспевают работники, охочие до выдумок потайные места откупоривать.

Приемы таможенного досмотра Чичикову удавались как некому. Всегда он стремился стать профессионалом, счастливым образом реализоваться. Как говорили, опытные мытари, главное руку набить и не терять остроту глаза. Четко и безошибочно фиксировать детали поиска…

Кто не единожды, ностальгически вглядывался в «выцветший флаг над таможней», тот не мог ни понимать общности взглядов неистового таможенного братства, в котором живет идея сплошного пограничного контроля. Навязчивая и бескомпромиссная. То самое стремление - изловить всех правонарушителей. Недоверие чиновника границы к подконтрольному лицу - общеизвестный факт. По сути, горячка: подозревать каждого и в каждом видеть злоумышленника контрабандиста. «Пограничная жизнь … тому способствует, чтобы не верить человеку… Я даже удивлялся этому и нарочно себя пробовал: к теще с женой повидаться в Воронежскую губернию ездил - ничего: там всем верую. Иной хоть и знаю, что плут, а верю ему, и по дороге еду – все верю; а как к себе на границу приеду – сейчас и отрезало: никому не верю…» - рассуждает майор государственной службы Плескунов персонаж писателя Николая Лескова.

Кто наблюдал повадки мытаря со стороны, изучал его, тот не мог ни высмотреть, ни почувствовать страстишку всецело захватывающую суть и черствость человеческой натуры. Она поселяется, живет в каждом таможеннике неуёмным стремлением найти и покарать коробейника. Прижучить за лишний моток пряжи, кружев или аршин холста.

Опять же, какое удовольствие должен испытывать мытарь, прижучивший купца – ухаря, сунув в его невозмутимую физиономию протокол, на не заявленные таможенному контролю, и скрытые от государева ока, предметы, подлежащее обязательному декларированию. Расколоть. Провести как воробья на мякине. А то и вовсе, разгорячившись от удачи, неуловимого шинкаря «под монополию подвести».

Какая гордость возникает. Похвала коллег, поощрение начальства – дифирамбы самолюбию и почтению.

Так, ведь, как прославил … Николай Васильевич моменты таможенного сыска!

Переживания о конфискованном товаре и мытаря, способствовавшего этому …

Каждому слову поверишь.

Щедрая на образы русская литература всегдаготова поделиться, имеющимся художественным материалом. И тому замечательный пример Чичиковв роли таможенного чиновника. Что-то схожее с должностью начальника отдела по борьбе с контрабандой, в переводе на современный язык, возглавил Павел Иванович по ходу повествования. Выдающийся пафос истории и поведенческий компромисс литературного героя с профессиональной точки зрения, вне всякого сомнения, убеждает.  Стоит только открыть и зафиксировать внимание на одиннадцатой главе поэмы « Мертвые души» и всё!.. Перед нами загадочный мир таможенного таинства:

«Казалось, сама судьба определила ему быть таможенным чиновником. Подобной расторопности, проницательности и прозорливости было не только не видано, но даже не слыхано. В три-четыре недели он уже так набил руку в таможенном деле, что знал решительно все: даже не весил, не мерил, а по фактуре узнавал, сколько в какой штуке аршин сукна или иной материи; взявши в руку сверток, он мог сказать вдруг, сколько в нем фунтов. Что же касается до обысков, то здесь, как выражались даже сами товарищи, у него просто было собачье чутье: нельзя было не изумиться, видя, как у него доставало столько терпения, чтобы ощупать всякую пуговку, и все это производилось с убийственным хладнокровием, вежливым до невероятности. И в то время, когда обыскиваемые бесились, выходили из себя и чувствовали злобное побуждение избить щелчками приятную его наружность, он, не изменяясь ни в лице, ни в вежливых поступках, приговаривал только: "Не угодно ли вам будет немножко побеспокоиться и привстать?" Или: "Не угодно ли вам будет, сударыня,пожаловать в другую комнату? там супруга одного из наших чиновников объяснится с вами". Или: "Позвольте, вот я ножичком немного распорю подкладку вашей шинели" - и, говоря это, он вытаскивал оттуда шали, платки,хладнокровно, как из собственного сундука. Даже начальство изъяснилось, что это был черт, а не человек: он отыскивал в колесах, дышлах, лошадиных ушах и невесть в какие местах, куда бы никакому автору не пришло в мысль забраться и куда позволяется забираться только одним таможенным чиновникам».

Меткий на выражения классик восклицает (фраза на века!):

«В непродолжительное время не было от него никакого житья контрабандистам. Это была гроза и отчаяние всего польского жидовства.»

Анализируя текст нельзя не восхититься стилистике поэта. Рассуждения о нюансах личного досмотра, как вера в непогрешимость таможенного контроля, обескураживает читателя. Детали поведения, выхваченные из моментов оторопи, нервозности и отчаянной паники лица досматриваемого, контрастируют с вежливой бесцеремонностью мытаря!.. Вплоть до ожидания очереди таможенного оформления, все в ней, правда, мгновенный страх, горькое разочарование, ужас разоблачения. Как будто слышен учащающийся пульс, обнажается нервическое расширение зрачков, кадык - предатель судорожно хватает воздух. Как будто перекрыли кислород нарушителю…

Автор, действуя по законам жанра, скорректировал становление Чичикова по службе. Он наделил Павла Ивановича качествами мистификатора, дельца и остроумного подельника канала контрабанды.

Не каждый, даже способный человек, пригоден к профессии мытаря.

Неискушенному читателю может показаться шутливой затея, освоить таможенное дело. Мол, какая сложность. Мнение ошибочное и не соответствует действительности. Надобна особая черта характера, в обретении которой подчеркнуто, указывается на Чичикова.

Наш герой предусмотрительно разделил работу на последовательные этапы. В начале - становление – рекогносцировка - разведка боем. Затем – само предприятие. Он действует в созидательном ключе, завоёвывая авторитет неподкупного сотрудника. Истина верна: необходимо обрести статус непогрешимости, присовокупить к служебному рвению, чтобы в дальнейшем все это работало на тебя.

Павел Иванович принципиален в поступках и предупредителен в делах: само воплощение добропорядочности. И как указывает Гоголь, ему нет равных в перевоплощении. Виртуоз таможенного сыска и результативного досмотра. Тонкий психолог. Он ищейка поискать, не найти такого с днем огнем, и обладает «собачьим чутьем» и по вазомоторам способен взять нарушителя наверняка.

Понадобится некоторое время и по истечении испытательного срока, Павел Иванович обратится к мерам задуманного «предприятия». Ответственная, честная работа, не более, чем ширма. Неукротимое желание, постигнуть ремесло, пустить пыль в глаза, стремление выделиться перед начальством. И, конечно, не что иное, как подготовка на пути к обогащению. В результате афёры, придет слава денег, «головокружение от успеха» и желание жить на широкую ногу.

Но ведь и не без таланта совершено тайное «мероприятие». Нащупав канал контрабанды, он блестяще исполнит - завершит сделку.

Писатель отмечает неспешность своего героя, обстоятельность в вынашивании скрытного замысла. Планомерно готовилась операция провоза брабантских кружев. Детально просчитывались риски, но когда час наступил, Чичиков незамедлительно воспользовался представившейся возможностью. Профессионалам всегда интересен и факт незаконного перемещения, и само место сокрытия (тайник). Он составил классику контрабанды! Двойные бараньи тулупчики. А в плане оперативного обеспечения исполнение произведено, как говорятся без сучка и задоринки.

Но неуёмная русская натура всегда ей враг, и наказание. Горечь расплаты по цене человеческой глупости, в равной степени соразмерна необузданным страстям, амбициям и куражу.

И только в страшном сне может привидеться такое: из-за бабёнки… рассориться двум подельникам. Да, так, что успешно проведенная операция получила скандальную известность. Её подробности дошли до начальства. И оба ловеласа – с треском вылетели из авторитетного учреждения. Да ещё натерпелись гнета от уголовного расследования и общественного порицания. Глупости большей, нежели эта и придумать невозможно…

Но такова реальная история русского успеха!

Чичиков – герой путешествующий, задуманный автором как наблюдатель и разоблачитель жизни. В его походном скарбе есть вещи, которые нельзя обойти стороной, чтобы не удивиться особенностям характера героя. Чего стоит только одна дорожная шкатулка: все в ней разложено по полочкам и по нужным местам: и заграничное мыло особого запаха, и кружевные брабантские платочки, и театральная афишка. Не видно только денежных ассигнаций. Они припрятаны с предельной осторожностью, хитро и с сознанием дела. Знаменитая шкатулочка с двойным дном. В ней, как в зеркале, отражается наш герой. Чичиков – плут, человек с двойным дном, у которого все заранее рассчитано и выверено до мелочей. Новый тип, прообраз хозяина современной России.

Мы до сих пор не можем определить первого из первых в литературном авангарде. Пытаясь искать корни происхождения. А они здесь!.. Российские. Родились и самостоятельно произросли, со всей очевидностью, выдающегося  имени - Николай Васильевич Гоголь.

2.

И если постмодернизм Гоголя о нелепостях российской действительности пострадал от «патриотической» критики за Чичикова в отдельности, а за книгу в целом, то реальный персонаж истории Радищев, глава таможенного ведомства, управляющий Санкт-Петербургской таможни испил чащу горечи до дна. Его «Путешествие…» подверглось не просто обструкции, как еретическое писание пасквилянта, оно было уничтожено со всеми мерами предосторожности.

Сам, автор попал в разряд « бунтовщиков - хуже Пугачева» и по сыску уголовного преследования, лишь чудом избежал смертной казни.

И то только потому, что дознаватель, заплечных дел мастер Степан Шешковский, поручив взятку от тетушки вольнодумца, доложил императрице Екатерине Алексеевне о раскаянии Радищева

3.

Талантливая литература не без интереса обращалась к контрабандной теме.

Знаменитая «Тамань»М.Ю.Лермонтова. Рассказ  героя, осуществившего попытку нарушить «мирный круг честных контрабандистов» поучителен. Знакомая история со времен общеобразовательной школы всегда волновала читателя таинственностью сюжета, детективной начинкой. Хотя воспитательная цель, и грустная интонация финала, как и запоздалое возмущение Печорина похитителями, вызывает недоумение .

«Увы!Моя шкатулка, шашка с серебряной оправой, дагестанский кинжал-подарок приятеля-все исчезло»,- восклицает он.

4.

Дар ясновидящего приписывают поэтическому юноше Франции Артюру Рембо. Он, пожалуй, единственный из поэтов запечатлел образ Вселенского Мытаря. Стихотворение «Таможенники» отличает яркая концентрация момента и колорит образа. Экспрессивность строк, бравада, присущая поэту-бродяге похожа на прямой вызов. Обращение к слушателю.

Он скиталец дорог и тревожной судьбы прошагал по Европе ни одну милю, знал толк в обозначенных делах. Ведь время странствий Рэмбо пришлось на эпоху мировых вызовов, территориальных притязаний. Закономерной особенностью, которых становятся появление новых таможенных застав и пограничных разъездов.

Литературные искания вольнодумца – это горечь по утраченному имперскому величию, оно неизменно сопровождает его на пути к истине. И сам он, из среды «паршивых мальчишек», испытал порочную неустойчивость мира. Ловец удачи и сомнительных предприятий Артюр Рэмбо освоил многие небезопасные промыслы, вплоть до контрабанды оружия. Он как человек богемы и анархист поступка был в первую очередь искателем приключений, и злостным нарушителем существующего Порядка.

По замыслу стиха страж границы, досмотрщик - стяжатель странствующих душ - грозный демон. Вовсе и ни человек даже. Обладая всеми атрибутами власти - «трубкой», «тесаком» и повелительной манерой - презирает все толки. Он выступает в роли неотступного блюстителя порядка, хранителя рубежа – пограничной полосы. И все они, жалкие люди, пытающиеся проскочить через сито кордонов и застав - «ничто пред Воинством, которые, как волки, таится вдоль границ, лазурь, калеча там »!

Стихотворение в высшей степени образец поэтического искусства.

Кто говорит «Эх-ма!» и говорит «К чертям!»

Солдаты, моряки, Империи осколки-

Ничто пред Воинством, которые,как волки,

Таится вдоль границ, лазурь калеча там.

При трубке, с тесаком, все презирая толки,

Они на страшный пир выходят по ночам

И псов на привязи ведут, когда к лесам

Мгла липнет и течет, как слюни с морды телки.

Законы новые трактуют нимфам нежным,

Задержат Фауста, Фра Дьяволо сгребут:

«Пожитки предъяви! Нам не до шуток тут!»

И к женским прелестям приблизясь безмятежно,

Спешит таможенник пощупать их слегка,

И всем виновным ад сулит его рука!

5.

Владимир Высоцкий слагал песни в свойственной ему городской манере. И, конечно, не мог обойти вниманием тему таможни. Стих получился выразительный, правдивый, убедительный и яркий.

«Ощупали заморского барыгу, который подозрительно притих...»

За всей «несерьезностью» авторская песня «Над Шереметьево в ноябре…»  передает атмосферу международного аэропорта. Понятными смыслами конфигурируется движение бесконечной вереницы ручной клади. Чемоданы и сумки, как будто перед глазами, натружено «плывут» по транспортерной линии полотна  к «разделочным» столам досмотра. Затем, неожиданно  «ныряют» в утробы рентгеновских аппаратов и фиксируют нарушение загоранием «красной», тревожной, как озноб, лампочки. Бац…  и кого-то накрыли! Чем тебе не высокая драматургия. А какие образы на фоне досмотровой сумятицы? Как на духу: «быть или не быть»!

«Толпа, как хором ахнет, за ноги надо потрясти, глядишь чего и звякнет».

6.

Безоговорочно повезло кинематографическому героютаможни Павлу Верещагину. Фильм «Белое солнце пустыни»- классика советского кино. Киношедевр. А фактурный образ щедрого на талант Луспекаева, на все века останется символом чести и прямого укора мздоимству.

«Обидно за державу»! Что можно сказать, после этого? Действительно,обидно…

Похоже, в большинстве случаев любитель вестерна безоговорочно обращает внимание на динамику действия. Наверное, в этом и есть объяснение происходящего. Замечательную основу приключенческого жанра имитирует высокая техника трюкачества. Это и азарт, и риск, и погоня…

Но стоит зрителю отвлечься от пальбы и скачек, и неожиданным образом вслушаться в диалоги героев, возникает иная полная драматизма картина, скрытая за ироничностью слов, метких и лаконичных, зачастую заставляющих задуматься над их значением и смыслом жизни. И здесь нельзя не заметить, что на фоне представления каскадеров, на первый план выходят реальные чувства, переживания Павла Верещагина. Его духовный мир сначала открывается покадровыми штришками, затем полноценные фрагменты проистекают на экран. Мы видим персонаж высокой самоотдачи, богатырской воли и неуёмного характера. Он весь живой, противоречивый, горячий и справедливый человек. Трагическая личность. Это еще один «переломный» образ русского человека, потерянный в вихрях революционной борьбы. Его судьба неотделима от лихолетья войны. Конечно, формат фильма не предполагал персонаж второго плана выводить за рамки отпущенного времени и метража кинопленки.

Но кадр за кадром на экран, где преобладает колорит мусульманского Востока, с его укладом деспотизма, многоженством и правом сильного, вдруг как по мановению волшебной палочки, на краю Каспия среди песков и палящего белого солнца всплывает оазис… за белокаменным забором здание царской таможни. Оно воспринимается зрителем неотъемлемой частью России. Форпостом Империи и русского присутствия.

Прошлое Павла Верещагина читается благодаря медленному скольжению кинокамеры по домашней утвари и хозяйскому убранству, по многочисленным фотографиям на стене и иным незатейливым деталям быта. Вот они Верещагины, жених и невеста в подвенечном платье, военные награды урядника, Георгиевский крест за мужество и отвагу.

Он в понятии советского зрителя «контра», слуга царю и Отечеству, имперский акцизный чиновник. Враг революции. Но в режиссерской задумке все штрихи к биографии идеологически размыты. Владимир Мотель специально очищает кадры и убирает возможные политические пристрастия Верещагина. Оставляет зрителю на суд честного, самоотверженного служаку. Дает возможность подружиться с Петрухой, и дать отпор карикатурному подпоручику «гранаты не той системы…»

Зритель не может не отметить того факта, что по ходу сценария киногерой, разочаровавшийся, частично опустившийся человек. Стержень его силы – служба на государственной границе - утерян. Разрушено, размыто само понятие пограничной охраны. Раньше была таможня. Были контрабандисты. Теперь ничего нет. Анархия и междоусобица. И действует она на всей подконтрольной территории. Банда Абдуллы грабит собственный народ и его землю. И он, бывший начальник таможни, лихой казак не может этому противостоять. Ведь почему-то, неожиданно у него сложился «мир» с Абдуллой? Ответ очевиден. Исчезло государство, власть и порядок. И потому Павел Верещагин на пороге выбора – куда и с кем идти? Вопрос серьезный, главный и актуально назревший… Он обязательно вступит в схватку, сомнения нет. Самоустранение его временно…. Это образ в динамике выбора. Новые предвестники власти ему непонятны. Но других нет. И реплика « а пулемёта я вам, ребята, не дам» ключевая. С указанием на нейтралитет и невмешательство. И чопорные павлины , бесполезные птицы, выменянные на мундир характерная деталь, посредством которой режиссер пытается «спрятать» героя во временном убежище. Сделать попытку обезоружить лихого борца с контрабандой. Создать прибежище добровольного ухода. Потому и реплика Сухова очень существенна и дополняет высказанную мысль. В ней отношение к мытарю и усмешка, и сарказм, и все же надежда найти союзника. Вообще, режиссер наделил своих героев немногословностью, неспешностью, если хотите определенной житейской мудростью. Понимание того, что «Восток - дело тонкое!» Главный определяющий мотив для каждого из них. И понимание того, как бережно надо относиться к этому.

Два образа. Верещагин без сомнения один из немногих, который наделен силой правды.

Пока что ему не по пути с Суховым. Он для него даже не попутчик. Находится в стадии проверки, в процессе узнавания. «Посмотрим, что за Сухов…»

Владимир Мотыль, признавался, что не стал превращать фильм в вестерн. Он придал ему некую былинную направленность. И скорее, это фильм-сказание. Этому предшествовал обычный прием – за кадровое прочтение писем красноармейца Сухова незабвенной Катерине Матвеевне.

Все это выстраивается в стилистике удивительно чистой режиссуры и выверенного ритма. Впечатляет образ пустыни над раскаленным белым солнцем и одинокая фигура путника. И Верещагин, и Сухов – люди долга, настоящие воины. И трагическая гибель бывшего начальника таможни лишь довершает историю человеческой судьбы. Выбор всегда есть.

Но как уйти с баркаса, не поступившись принципами. Этого Павел Верещагин себе не представлял!

7.

Классическим продолжением темы о государственной границе является фильм «Таможня». В нем в художественной обработке рассказывается об оперативной работе сотрудников внешнеторгового ведомства советского периода. Это время, когда таможня на правах Главного управления входила в состав Министерства внешней торговли СССР. В киноленте представлено несколько моментов, в которых данное учреждение и эффективный контролёр экспортно-импортных грузов, и сборщик налогов…

Но, конечно, основная идея режиссера - детективное приключение -. борьба таможенников с контрабандистами.

Сюжет незатейлив и легко предсказуем. В роли начальника оперативной смены Валентин Гафт, а рядом с ним, по долгу службы, молодой сотрудник Юрий Хорунжев, сыгранный актером Михаилом Боярским. Оба в центре киноповествования.

Образы действуют на противопоставлении опыта и молодости. И если один из них показан с неистовым мушкетерским задором, изловить всех контрабандистов, то другой, склонный к философским рассуждениям, неспешен, основательно сдержан и понимает, что профессия оперативника требует не только аналитического склада ума, но и продуманности в принятии решений.

Консультантом художественного фильма был приглашен начальник Управления по борьбе с контрабандой Главного таможенногоуправления Генрих Чмель. Наверное, потому, официальная, оперативно-правовая часть в картине выглядит правдоподобно.

Динамика действия прочитывается буквально с первых фрагментов кинофильма. Контрабандист Николай Деньков, судовой механик (актер Вадим Яковлев), перевозит на теплоходе золотые монеты в специальном поясе с кармашками. На время пограничного досмотра, используя машинное отделение судна. Указано даже место - сепараторы главного двигателя. Судовой врач Витя Малышев по замыслу режиссера, школьный друг таможенника Юрия Хорунжева. После окончания заграничного рейса прошел проходную морского порта без досмотра. В этом эпизоде очень важен психологический момент. Досмотреть друга – оказать ему недоверие. Перечеркнуть тем самым близкие отношения. Фактически сотрудник таможни поставлен перед психологической дилеммой. Как поступить?

И вряд ли на такое способен адекватный человек. Сама процедура досмотра унизительна и оставляет неприятный отпечаток для сторон. Но долг превыше… и, как гласит устав «услышав лай караульной собаки, немедленно сообщи в караульное помещение», не оставляет выбора между долгом и совестливостью. Все психологические неудобства в понимании досмотрщика излишни…

В бытность начальником Рижской таможни Аркадий Юрьевич Ерусалимский, почитаемый в кругу поисковиков, авторитет, любил пошутить, по поводу жалости, известной сентенцией..., что таможенники как янычары не должны знать пощады ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам.

Умело, воспользовавшись ситуацией контрабандист, подложил в портфель судовому врачу пояс с монетами. Затем злоумышленник, судовой механик Деньков заезжает к нему. Забирает пояс и предлагает Малышеву денег, сумма её равна стоимости автомобиля. Но доктор, воспитанный в духе советской морали отвергает предложение контрабандиста и становится жертвой убийства. Далее по сюжету. Погони. Борьба. Каратэ. Всё это нагромождение каскадерских трюков, мало похоже на реальную жизнь. Фильм в финальной части «разваливается» на глазах. А собственно о чем он мог быть? Не о коррупции же в рядах портовой таможни. В то время её и в помине не было!

8.

Осведомленный читатель должен помнить небольшую по содержанию, написанную в духе советского времени, повесть«Личный досмотр». Автор Аркадий Адамов – известный мастер детективов.

Подбирая материал для статьи, перечитал книгу,  открыл для себя интересную закономерность. Оказывается изданная в серии Библиотека приключений (Москва,1965 , издательство «Молодая гвардия», т.4 ) , повесть напрочь «утеряла» сцены, в которых с большой достоверностью рассказывается о методах таможенного досмотра. Выходит, что текст был повергнут  цензуре  в части описания тактических приемов работы таможни. Не могу не процитировать выдержку из первоисточника (изд.1963 года), именно, эти сцены подверглись изъятию из глав повести позднего издания:

«Дубинин работал в таможне всего лишь второй год, но успел заслужить репутацию «злого» таможенника. За тот месяц, что они работали вдвоем с Андреем, он уже дважды обнаруживал контрабанду. Один раз это были часы. Наши советские часы, изящные и точные,которые юркий голландский турист, возвращаясь из Москвы, пытался провести через границу в количестве сорока штук(вместо разрешенных двух!)

Все началось с того, что в досмотровом зале Валька, двигаясь от одного пассажира к другому и бегло оглядывая выставленные на стол чемоданы,баулы, портфели, саки, вдруг задержался около этого голландца и попросил открыть один из чемоданов.

Тот с готовностью принялся расстегивать многочисленные пряжки.

Когда чемодан был раскрыт, Валька быстро перебрал коробки с сувенирами, бутылками с водкой, банки с икрой,расшитые украинские сорочки и коробки с сигаретами «Тройка». Неожиданно Валька наткнулся на пустую коробочку от часов. Только на какую-то незаметную долю секунды голландец, оказывается, смутился, а потом объяснил, что часы у него на руке. И действительно , показал их.

Андрей уже потерял интерес к чуть было не назревшему инциденту, когда Валька попросил голландца снять с руки часы. Их номер он сверил с номером в паспорте, который лежал в коробке. Номера оказались разными. У голландца побагровели большие ,растопыренные уши и глаза забегали по сторонам. Он тут же “вспомнил”, что есть вторые часы в другом чемодане. Валька равнодушным тоном попросил их показать. Он даже не стал перебирать вещи во втором чемодане, он только следил, как это делает сам хозяин. Внезапно движения голландца стали нервными. Он шарил руками то в одном,то в другом месте, нащупывая что-то и словно забыв, что он ищет. Наконец, с сокрушительным видом он извлек часы. Номера опять не совпали .”Поищите еще “,-спокойно сказал Валька. Голландец виновато улыбнулся, махнул рукой и стал вытаскивать одни часы за другими. Уже потом, успокоившись и примирившись с потерей конфискованных часов, он рассказал, что деньги на их покупку, как и на покупку большинства вещей, он приобрел, выгодно распродав каким-то молодым людям около гостиницы все, даже самые поношенные, вещи из своих чемоданов».

9.

В далеком 1971-ом году Игорь Горелов в журнале «Вокруг света» опубликовал рассказ-притчу «Четыре смерти Джусто Венци, контрабандиста». Прекрасная иллюстрация обсуждаемой темы.

Чтобы ввести читателя в курс повествования, необходимо обратимся к историко-географической справке. Послевоенная Италия переживает глубокий послевоенный кризис. Он зловеще трансформировался во всё сферы социальной жизни. Общая неприглядная картина безработицы, безденежья, помноженная на высокие налоги - вот реалии действительности. Коррумпированность, порожденная неспособностью власти создавать рабочие места, толкает молодых, предприимчивых людей на активное занятие контрабандой. Главный персонаж рассказа Джусто Венци. Он из тех, кто решил выйти из заколдованного круга безденежья. Поправить своё финансовое положение.

Он реалист и прекрасно представляет опасность, с которой ему придется столкнуться. Но выбора нет. И если некоторые авторы представляют контрабандистов – романтическими героями, то их ареол улетучивается при рассмотрении данного ремесла.

Рассказ построен таким образом, что главный участник событий проходит четыре стадии испытаний, каждая из которых заканчиваются трагическим финалом. В этом смысл произведения. Обреченность героя на неуспех. Во всех случаях судьба главного героя предрешена, он последовательно погибает. Четыре смерти - четыре ипостаси.

Первая смерть Джусто Венци трагическая нелепость. Он, загрузившись товаром на противоположной, швейцарской стороне, должен был с пятидесятикилограммовым мешком кофе, пройти через перевал Кампоколоньо до окрестностей итальянского города Тирано. Продать кофе и вырученную разницу в цене, получить в виде прибыли. Но напоролся на Дарио Минусе - молодого таможенника. Упорного смельчака. В схватке оба погибают, свалившись в ущелье. Такой финал первой истории.

Каждая отдельная кончина Джусто – это своего рода «эволюционный» этап. Предмет промысла, объем которого приобретает все большие размеры, становится проклятьем для нарушителя.

Повествование идет он первого лица. Размышления героя искренни и бесхитростны. Это мысли человека, который вынужден, преодолевая страх и стыд, зарабатывать свою лиру, не задумываясь о последствиях. Он герой без будущего. Он эксперимент в преступной схеме криминального бизнеса.

Методы незаконного перемещения товаров совершенствуются и становятся недоступными таможне. Контрабандисты объединены коллективным разумом организованного сообщества. На первый план выходят не физические способы сокрытия, а хитроумные схемы ухода от налогов. Автор раскрывает её явные преимущества.

«В Тирано появилось шесть фабрик по обработке кофе. Дымили трубы. Распахивались и закрывались ворота, деловито сновали грузовики - в общем, работа кипела, хотя единственной продукцией всех шести заводиков были документы - всевозможные квитанции, накладные и отчётные, из которых следовало. Что партия кофе переработана на заводе «X» по заказу фирмы «Y» для оптовой торговой фирмы «Z». Так молотый ещё в Швейцарии контрабандный кофе превращался в кофе легальный»

В своем рассказе журналист Игорь Горелов умело манипулирует способами сокрытия контрабанды, каждый раз совершенствует их , используя технические новинки.

Все притчи скомпонованы сюжетами четырех происшествий - «четырьмя смертями». Они составляют единую картину, и окончание одного приключения является началом другого. И в каждом случае закономерный финал - предопределен гибелью смельчака. Герой – неизменный «винтик» в сложном механизме тайного промысла, потеря которого не влияет на общий расклад выгодного предприятия. Любой «винтик» заменяется с легкостью и сообразно ситуации, без сожаления и сантиментов.

10.

Своеобразный бедекер - стихотворение Саши Черного « В Одессе». Портовый город представляется излюбленным местом путешественника. Со страниц путеводителя оживает морской порт. Ворота в другие страны, иные континенты.

Надо отдать должное автору, поэтика стиха весьма динамична. В нём и пробуждение природы, и суета трудящихся людей, и иные загадочные примеры обретают смысл живого процесса! Уникальное действие. Оно предугадано автором и максимально приближено к реальности. Точность и узнаваемость не вызывает сомнения. Вплоть до горячего воздуха «гигантов-пароходов».

Обобщающие детали и колоритная картина места обитания, как наяву оживляет «жемчужину у моря». Верные памяти, изобразительные конструкции стиха включают образы, графически построенные в линию, от одного причала порта до другого. Чувствуется постоянное движение большего механизма, а рядом с ним дыхание города. Пейзаж иллюстрирован и пребыванием человека труда, и праздным шатанием завсегдатая бульвара… Ладно «подкручены», как будто расставлены по грузовому списку «хвосты товарных поездов». Они «пленяют четкостью рядов».

Величавая дамба. Вдоль её пути сужающаяся граница морской гавани. Она оканчивается каменным выступом маяка.

Вдоль деревянной длинной дамбы

Хвосты товарных поездов.

Тюки в брезенте, словно ямбы,

Пленяют четкостью рядов.

Дымят гиганты – пароходы.

Снуют матросы и купцы.

Арбузной коркой пахнут воды-

И зыбь, и блеск во все концы.

Портовый город спешит навстречу делам, как бы предвкушая выгодность торговых сделок и новых оборотов груза. И в этом главная задача морского гиганта.

В этом противопоставлении, понятным смыслом завершается панорама стиха. Рыбак на волнорезе « в крылатке парусинной», снимающий с крючка «виртлявоскользкого бычка». Он – фигура необходимая, дополняющая неторопливость жизни. И в этом автор видит вечное начало её существования и неизменное значение счастья. Оно в простых, обыденных вещах и обыкновенных поступках…

Естественно, внимательный читатель задается вопросом и пытается найти объект исследования – таможню.

Она всегда на месте в придуманном автором сравнении…

Казаки, статные, как кони,

Кружком расселись в павильоне…

Урядник грузен, как бугай.

Запели… Эх, не вспоминай!

11.

Сергей Петриков - ветеран таможенной службы. Многие читатели профессионального уровня знакомы с его книгой и являются пользователями сайта «Частный проект об истории Рижской таможни».

Он автор записок рижского таможенника. Родился 1961 году в столице Латвии. Закончил юридический факультет Латвийского государственного университета. Начал службу таможне после демобилизации из ГСВГ в 1983 и к 1991 году прошел путь от рядового сотрудника до главного инспектора. Неоднократно поощрялся руководством таможенного учреждения. Награжден медалью «70 лет таможенной службы СССР».

Можно со всей ответственностью сказать оперативную работу проходил, как принято говорить «на земле», при постоянных досмотрах и выемках контрабанды. Всегда высоко держал планку поисковика и бойца. Навыки досмотровой работы помогли выковать характер и обогатить знаниями. Это, безусловно, помогло в исследовании истории Рижской таможни. Начиная с нулевых Сергей, серьезно занялся сбором архивных материалов. В первую очередь его привлекали судьбы людей государственной границы.

Вышедшая в 2012 году книга «С правом на досмотр. Из дневников Рижского таможенника» была отмечена вниманием русскоязычной прессы Латвии. В частности корреспондент «Вести Сегодня» Константин Гайворонский определил её в жанре детективного триллера. Несомненно, в этом есть доля истины, многие эпизоды представлены в приключенческом ключе, в которых вечные погони, заканчиваются засадами и поимкой контрабандистов. В жесткой схватке с правонарушителями формируются характеры таможенников. Данная повесть своего рода анатомия Рижской таможни 80-тых годов ХХ столетия. Размышления о государственном таможенном контроле подвигли автора к описанию не только оперативных методов досмотра, но и создали предпосылки системности этого контроля, основ психоанализа, разработку каналов контрабвнды.

Не случайно, отдельные эпизоды книги «тянут» на сенсацию. И эти эпизоды нельзя обойти стороной.

В середине 1980-х годах на учебном центре ВМФ СССР в Усть - Двинске ливийские моряки («морские пираты Каддафи», именуемые в неофициальных сводках) овладевали подлодками проекта 641К.

Как овладевали, история умалчивает, ибо учебным процессом занимались иные должностные лица. Но для правоохранительных органов ливийцы были постоянной головной болью. Каддафи платил им стипендии в размере 1000 рублей. С такими деньгами они чувствовали себя в Риге королями, занимались фарцовкой, крутили романы с женщинами, перестали посещать занятия. Когда дело дошло до торговли долларами, пришлось руководству пойти на решительные меры и перевести любителей легкой жизни на казарменное положение. Эта мера вызвала бунт в рядах ливийских военных студентов.

Одного из офицеров вызвали на допрос. В ответ ливийцы стали выбрасывать мебель из окон общежития, предварительно забаррикадировались в помещении. Руководство учебного центра было в замешательстве, не зная, что предпринять. Кому - то пришла в голову мысль на «подавление бунта» пригласить сотрудников Рижской таможни. Та славилась своим умением решать вопросы с иностранцами. Приехавшие сотрудники пассажирского отдела управления Рижской таможни старшие инспектора Григорий Осипов и Янис Озолс вмиг, как принято сейчас выражаться разрулили ситуацию. Насколько велик был авторитет учреждения! Так начинается одна из историй книги.

Обращаясь к главам воспоминаний нельзя не отметить, что это повествование о сотрудниках таможни и её антиподах – валютчиках, фарцовщиках и контрабандистах. Вернее о вечном противостоянии, объединенных борьбой героев и антигероев. На гране возможного и невозможного, при проявлении выдающихся усилий правоохранителей и не менее знатных уловок правонарушителей, строится сюжет. Материал книги вместил сотни действующих лиц. Заслуга мемуаров в том, что её персонажи реальные, взятые из жизни, оперативные работники. Их не надо стилистически приукрашивать, они настоящие герои и живут органично и целеустремленно, как не утратившие актуальности их дела, увековеченные в Реестре контрабанды Рижской таможни. Нельзя ни обратить внимание на то, что судьбы оперативников даны как на подбор.

Потомственный таможенник Керимов Тельман - Рза Оглы многие годы возглавлял таможенный пункт Рижского рыбного морского порта. Рыболовецкий флот того периода, объединяющий две базы и несколько колхозов по побережью Рижского залива, насчитал на боевом дежурстве ловли и переработки рыбной продукции более 350 судов различного водоизмещения. Это была целая индустрия. Причем большинство морских транспортных средств были визированными, то есть с правом работы за границей. Вся эта морская громада подлежала таможенному оформлению и досмотру. Вот таким хозяйством заведовал старший инспектор таможни Керимов.

Таможенник ценен своими делами. На счету Тельман их более сотни. Это серьезные показатели для портовой таможни того периода. Он, как отмечают коллеги, в совершенстве овладел, качествами тонкого психолога. Умел безошибочно управлять досмотровым процессом и добиваться успеха.

В 1982 году при повторном оформлении рыболовецкого сейнера , убывавшего в район Канарских островов, поочередно в труднодоступном месте трюма, за деревянной обшивкой обнаружил партию икон конца ХIХ века, более двухсот килограммов баббита, а специальном тайнике иностранную валюту и серебряные монеты периода первой республики Латвии. Этому обнаружению предметов контрабанды способствовала большая предварительная работа. В первую очередь поднятие тралов из трюма и возможность подобраться к месту сокрытия. Всего в результате «попадания», Тельман оформил несколько дел и пресек попытку незаконного вывоза баббита и цветного металла в количестве более полутора тонн. Им были задержаны ювелирные изделия. Иконы стали предметом длительного уголовного разбирательства. Так как были похищены в одном из православных храмов Псковской области.

Это собственно «незначительный» штрих в таможенной карьере Тельмана. Они на слуху у оперативников. И каждый раз ветераны таможенной службы, собираясь на торжественное мероприятие День таможенника, с восхищением рассказывают об этом и многих других случаях обнаружения предметов контрабанды.

После окончания государственной службы он не потерялся, как это произошло с некоторыми сотрудниками. Не секрет, что отдельные коллеги попали в ступор тяжелых последствий. Были «кинуты» страной, экономические интересы которой они мужественно защищали, посчитали это предательством со стороны власти. Оправиться от удара помешала извечная русская болезнь. Понять их можно – оправдать нельзя. Сам автор с сожалением констатирует факты невосполнимых потерь. Тельман и здесь преодолел трудности, остался верен своим принципам, быть ответственным не только за себя, но и за всё, что его окружает. Никогда не сдаваться, сохранять силы и оптимизм. Этим он заслуживает самых высоких слов и наград.

Кстати о наградах в послушном списке Тельмана их несколько и медаль «70 лет таможенной службы СССР», и медаль «25 лет восстановленной таможни Латвии». А недавно Правительство Республики отметила его заслуги особым знаком - медалью «Лачплесиса».

В предпринимательстве он раскрыл свои великолепные организаторские способности. Принес немало пользы бизнесу в укреплении взаимодействия с фискальными органами.

По фамилии его мало кто называл, все знали по антифашистскому имени.

Начинал работать в оперативной смене таможни Рижского морского торгового порта. Смену возглавлял участник Великой Отечественной войны Василий Зайцев. Опытный практик, заслуженный сотрудник. Именно, он неоднократно отмечал его высокую работоспособность и нацеленность на успех.

Эпоха 80-тых прошлого столетия в СССР - это особая, нераскрытая до конца история замечательных людей. Их судьбы были объединены коллективным мышлением. Завидное отличие от сегодняшних приоритетов индивидуализма и успеха любой ценой. Люди таможни не были исключением. Они дополняли собой то замечательное общежитие и взаимность мировоззрения и дела. Когда общественное неизменно было выше личного. Когда инспектора таможни, не считаясь со временем, могли сутками напролёт нести свою пограничную вахту - в дозоре, в досмотре, а то и в неожиданном повторном контроле.

Таковы герои книги. И один из них Тельман Керимов.